Пятерка разумных верхом на драконах кружила над разверзшимся ужасом и поливала огнем выживших. Хитрые твари, земли намеренно не касаются. Знают, что тут я их вмиг развею по ветру.
Война приняла характер смертельной битвы, где мы будем биться до конца и погибнем с честью. Изможденные эльфы и маронцы знали это, и все равно сражались, тянули последние жилы из себя. Кельпи с гоблинами не менее отчаянно рвали врага. И каждый, каждый на этом поле перед тянущейся позади низиной, что окружена четырьмя вратами в долину, знал, что оно станет его могилой. И все равно в последнем отчаянном рывке мы все ринулись на врага.
В какой-то момент все резко стихло. Все замерли и устремили взгляд в небо. И там было на что посмотреть. Разрывая мощными крыльями мрак проклятой ночи, и неся на них первые лучи ночных светил Руи и Затхи, к нам летело пять десятков черных драконов. Но следующее удивило сильнее. Я даже глаза протер, вдруг мерещиться. Не померещилось. Верхом на могущественной и самой сильной расе нашего мира восседали темные эльфы. Вот теперь могу с уверенностью сказать, я видел все, что только может быть. Пусть это самонадеянно и ошибочно.
Проклятые тоже осознали всю серьезность ситуации и взмыли высоко в небо, стараясь унести свои мертвые кости подальше от драконов. Ведь проклятая ночь закончилась. И тут отмерла армия врага. Без поддержки карателей, да против драконов и дроу у них не было и шанса. Всего вар толпа с ошеломленным видом смотрела в спину проклятым, а потом все людские войска рванули нам за спины. Падая, поднимаясь, толпа бездумно неслась прочь от надвигающейся смерти. И не важно, что больше половины людей они сами задавили и задушили в процессе побега. Мы же ликовали и приветствовали пролетающих над нашими головами черных красавцев. Те, в свою очередь, ревели, срывая могучие глотки, и проносились у самой земли, ссаживая наездников на ходу, а потом нетерпеливо взмывали вверх избавленные от ноши. А когда грянул слаженный залп огня по удирающему войску, мы и вовсе заорали во все горло, высоко держа мечи над головами.
Те воины, что почти добежали до леса на противоположной стороне низины, уже считали себя в безопасности. Глупо. Ведь именно там протекает река. Не знаю ее названия, да это и не важно. Важно лишь то, что многотысячное войско гномов, степняков и дроу сейчас выходило из того леса, и они явно хотели ухватить свой кусок битвы от этой войны.
Сражение не продлилось долго. Осознав свое положение, большинство людей просто сдались.
Всеобщее ликование опустилось на нас. Вот только меня пронзила тревога. Все вроде хорошо, долина отбита, мы победили, но покой не приходит. Мысль вспышкой озарила мой разгоряченный схваткой разум: «Дана за пределами долины, у восточного!». Вряд ли жрица помнит, что врата открываются лишь по ее желанию. Широварт тогда наорал на меня, что я не удержал ее от побега из долины. Но даже без меня, банши способна открыть проход. Это право я ей дал, как второй правительнице долины еще тысячу лет назад. Три луча расконсервирована, и ничто не препятствует Дане войти в нее, или, что хуже, открыть проход некроманту!
Мозаика сложилась. Коршун не участвовал в боях, он смирно выжидал. А когда представился случай, призвал своих пятерых разумных на мертвых драконах и вышел на плакальщицу. Он знает о ее способности!
— Широварт! Ласкан! Он направился к банши!
Мой выкрик заставил все радостные крики затихнуть. Еще бы. Ведь если Коршуну удастся проникнуть в абсолютно пустую долину, он просто блокирует входы, и тогда вся наша война и тысячи смертей будут бессмысленными.
— Ласкан, где она? — Широварт не стал тратить драгоценное время и сразу обратился к тому, кто видел Суардану последней.
— Была у восточного, а сейчас не знаю. Я утратил способность видеть исто…
Ласкан прервался на полуслове и застыл. Его зрачки хаотично бегали в разные стороны, он явно что-то видел.
— О Всечувствующие! Он напал на Данку.
Больше слов не потребовалось. Мы с эльфом рванули сломя голову в направлении восточного. И пусть путь нам освещали полностью взошедшие ночные спутники, впереди затаился мрак, гораздо страшнее проклятой ночи.
Мне было страшно. Нет. Я была в ужасе! Передо мной, закрывая своими спинами, стояли моя лучшая подруга, рыжий огромный волк, что каким-то образом почуял врага и успел ко мне на помощь, Энге и юный хранитель истории, по сути — ребенок. А впереди, мелькая сквозь живой заслон сморщенной, ссохшейся серо-зеленой кожей, стоял герцог Венарго Олсана, а точнее то, что от него осталось.
Зеленый могильный туман окутывал все животноподобное тело существа, а вонючая гнойная жижа капала с саблевидных черных когтей. Почерневшие зубы, впалые щеки и темные провалы глаз с некромантским зеленым зрачком довершали образ Коршуна. Некогда мужественный и красивый мужчина превратился в монстра, которого и в страшном сне сложно себе представить. Сущность не умершей, живущей паразитизмом души изменила герцога, открывая истинное лицо существа, что прожил все отпущенные ему сроки, но никак не хочет уходить за грань.
— Сушка, уйди за жрецов. Этот костлявый ублюдок явно нацелился на тебя, — рыкнула первая мать.
И она права. Этот монстр скалил свои гнилые зубы именно в мою сторону.
— Какая встреча. Неужели это та самая пробужденная, что полтысячи весен назад все испортила? — в глазах мертвой души было ликование и явно не прошлым поражением.
— Все возможно, мир тесен.
— Действительно, тесен, — ответил некромант, — в Ритаре я не узнал в симпатичной девушке-менестреле банши. Увы, на лица память плохая, да и сила тогда еще слегка шалила, — и он ухмыльнулся так, что у меня сердце пропустило удар.
— Полагаю, тем безмозглым рабом был Атар?
Я кивнула.
— Ох, какой просчет. Пойми я это раньше, все уже давно было бы кончено. Любопытно, кто же навел на нашего мага столь сильное заклинание отвода глаз? — и некромант вопросительно посмотрел в небо. Не знаю, кого он спрашивал, но ему не ответили. А ваном позднее за его спиной приземлилось пятеро драконов с разумными.
— Увы, но это все, что осталось от моих верных псов, — он указал на проклятых и оскалился, — вы славно поработали.
Это что, признание наших заслуг? Похоже, он и в самом деле не ожидал таких потерь со своей стороны.
— В итоге, это не важно. Я все равно добьюсь своего.
Вскинутая в моем направлении рука и заклинание, которое я даже не увидела, таким стремительным оно было. Вдох. На выдохе на землю осела Ратха, оборотень завалился на бок, истошно воя, а Энге просто сгорела на месте, так как закрыла сына и получила двойную и явно смертельную дозу заклинания.
Еще не сильно соображая, что делаю, затолкала Лаэкана за свою спину и скомандовала: «Свяжись с отцом!». Феникс опешил, но почти сразу стал выполнять мою просьбу, а я тем временем ушла от него подальше. Не простит мне рубин смерти своего сына, так пусть не мешается под ногами. Медленно отступая, засекла легкое движение руки гоблианы. Отлично, она жива, и судя по скулящему Алкаю, он тоже в порядке. Энге все еще не возродилась.
— Ты, я смотрю, не усвоил урок. Я всю долину стерла в пыль за вар, не боишься, что и тебя развею по ветру? — и я обнажила зубы в хищной улыбке. Ответом мне был более страшный оскал.
Боится, оттого и не нападает. Все же я сейчас даже такую бессмертную душонку, как Коршун, могу за грань отправить, собственно, где ему и место. Вот только сила меня не слушается, а если дам ей волю, уничтожу всех и вся. Но он то об этом не знает, а значит, продолжаем блефовать.
— Так чего медлишь, плакальщица. Боишься не вернуться из-за грани? Кхр-кхр-кхр, — это он вроде как рассмеялся. Но вопрос мне не понравился. Умный, зараза.
— Может, не вижу в этом смысла. Зачем самой напрягаться, если это могут сделать мои союзники.
— О, это ты о кашир, м-м-м? — маг будто лакомился самим Атаром, когда произносил имя его племени, — или о сыне Равновесия? — и пристальный взгляд на меня.