— Еба… Чёрный жора! Пацаны, тут чёрный жора! Он прям в огне стоит! — Пацан испуганно отшатнулся от проёма, показывая на меня пальцем.
В дверь начали заглядывать другие любопытные лица, но к этому времени я уже нырнул за угол.
— Да нет тут никого… Ты чё, ёбнулся шоль? Ой бля…
Подожжённый гопник в это время выбрался из горящих обломков и вылетел за дверь прямо на толпу любопытствующих. Его отчаянный рывок из огненного плена был настолько силен, что повалил и подмял под себя нескольких товарищей. Отчаянно вереща и пытаясь сбить пламя, он поджёг ещё пару разодранных ватников.
Грозные окрики у двери сменились испуганным визгом — по земле катались уже трое опалённых бойцов. Я не сомневался, что им удастся себя потушить — земля-то сырая ещё со вчера. Но подкопчённые шеи, руки и лица теперь наверняка источали манящий аромат шашлычка из человечины. Я знал, что жоры им тоже не брезговали. Сорт мяса им был не важен. Главное, чтобы пахло аппетитно, с дымком.
А вот и они — легки на помине. Жор не было видно, но хорошо слышно. Утробное уханье приближалось со всех сторон.
— Бля, валите их, валите!
Нет, такое зрелище нельзя упускать. Подкравшись к окнам, я выглянул на то, что творилось внизу.
Заняв круговую оборону вокруг валявшихся у входа опалённых товарищей, смешавшиеся ряды степновских и советских довольно бодро отоваривали набегающих жор своим дрекольем.
Стоило заражённому приблизиться к людям, как он тут же получал вилами в грудь, кистенём по башке и заточенной мотыгой в шею. Продолжавшего идти к вожделенной цели — даже с такими повреждениями — в итоге, валили на землю. И сверху тут же обрушивались два-три топора, кроя несчастному башку, отрубая руки и ноги.
Да, эти парни явно покрепче, чем та школота в дачном посёлке, которых жоры смели одним натиском.
Но сейчас обезумевших инфицированных прибегало всё больше и больше. Изо всех посадок, оврагов и канав по округе, со всех дорог и недалёких посёлков. Гарь свиного сала разносило ветром на сотни метров.
И уже через десять минут крепыши были вынуждены уступить — перед их кольцом выросла уже целая гора из кровавых обрубков, некоторые из которых продолжали шевелиться. И на который лезли всё новые и новые пустоголовые, гортанно крича. На некоторых просто не хватало свободных рук и жоры протискивались мимо защитников. Не обращая внимания на перемазанных кровью бойцов, одни тянули измождённые руки к обожжённым, а другие лезли в дверной проём. Отпихивая друг друга, жоры начинали грызть обмазанную горящим жиром мебель, пытаясь откусить и проглотить то, что так вкусно пахло копчёной свининой. У некоторых даже получалось — ломая зубы и разрывая себе обожёные щёки, они с наслаждением хрустели горящими щепками и кусками деревостружечной плиты.
Но главное — их тела плотно забили единственный проход между армией малолетних бандитов и мной. Рычащее, стонущее и хрустящее деревом месиво было уже так просто не растащить.
А потом с улицы донеслись истеричные вопли тех подпаленных тинэйджеров, до которых всё-таки дотянулись вечноголодные зубы. Нечеловеческий вопль умирающих от кошмарной боли пацанов перекрывал все остальные боевые кличи их товарищей. Наслаждаться этим зрелищем я уже не хотел. Тем более, что моё внимание привлекло нечто, ранее виденное только в кино.
Со стороны третьей дороги, примыкающей к перекрёстку, на смешавшуюся толпу у входа скакал самый настоящий кавалерийский отряд. Видимо, почуяв угрозу от объединения противников, безымянские решили не тратить время на пустые переговоры. И пытались покончить с двумя конкурентами разом, одним смелым наскоком.
Я был уверен, что всех лошадей их малолетние хозяева уже давно сожрали, как и коров. И поэтому некоторое время не мог поверить глазам. Не в силах отвести взгляд от эпичного столкновения, которое вот-вот должно было случиться, я не заметил, как Алина привстала из своего угла и тоже выглянула наружу. Очевидно, под влиянием громоподобного топота десятков копыт, любопытство одержало безоговорочную победу над страхом.
— У-А-А-А-А-А-А-А!!! — Кавалеристы, вооружённые длинными струганными палками налетели на смешавшиеся ряды пехоты как прибой на скалы. Перескакивая через кровавый бруствер из порубленных жор и через первые ряды живых врагов, кони втаптывали уцелевших в слякоть. Чавканье пик, втыкающихся со всего разгона в плоть людей и жор, визг и ржание раненых коней, обречённые вопли пришпиленных и яростный ор атакующих, треск сломанных щитов, подставленных под таранные удары… Это зрелище я запомню навсегда.
Один из кавалеристов — очевидно, командир — резко свистнул, продолжая тыкать колом направо и налево по смятым врагам. Услышав сигнал, все конники, которые ещё были в седле, начали разворачивать коней и попрыгали прочь от кровавой кучи-малы. Не забывая по пути тыкать во всё, что ещё шевелилось. Отойдя метров на пятнадцать, отряд из пятнадцати уцелевших всадников, развернулся и опустил пики вперёд, готовясь к новой атаке.
Каша из убитых и стонущих раненых у входа пришла в активное движение. Около дюжины пеших бойцов ещё были на ногах. Забрызганные кровью и дерьмом из вспоротых животов, по колено в трупах и раненых, они с ошалелым видом выбирались из этого мясного болота. Обкусанных горящих давно потушила собственная кровь или кровь их товарищей. И они всё ещё жили, зажимая рваные раны на шее и лице, протягивая руки к уцелевшим и моля их о помощи.
Разбрасывая вокруг себя тела и оторванные конечности, в центре кучи бились в конвульсиях ошалевшие раненные лошади. Их испуганное ржание легко перекрывало прочие шумы.
Некоторые жоры — те, что ещё способны были двигаться — неуклюже ползли по куче окровавленных тел и обрубков к дверному проходу. Всё ещё желая полакомиться тем, чей запах нёс коптящий дым из двери. Горящие в проходе инфицированные теперь тоже пахли для своих сородичей весьма вкусно. И им предстояло быть сожранными.
Всецело поглощённый разразившимся побоищем, я только сейчас заметил, что Алина тоже в оцепенении стоит перед окном, оглядывая развернувшийся внизу карнавал порубленной, потоптанной и исколотой плоти.
— Отойди лучше…
Она вскрикнула от моего прикосновения и потеряла сознание, осев на вовремя подставленные руки.
А в это время кавалерия безымянских, повинуясь свисту командира, ринулась в новую атаку.
Разогнавшись, они опрокинули обратно всех, кто сумел выбраться из горы человеческого фарша. Потеряв при этом ещё пару коней, наткнувшихся на отчаянные взмахи вил и топоров. Оба всадника перелетели через головы своих споткнувшихся животных и плюхнулись в шевелящееся месиво. Но тут же вскочили и, протыкая пиками всё, что ещё подавало признаки жизни, начали выбираться обратно к своим. Дойдя до товарищей, они схватились за протянутые руки и уселись на крупы лошадей вторым номером.
— Витёк, ты и ещё шестеро — хуярьте в Степное. Там щас одни пиздюки и бабы. Валите всех, а баб с собой! — Командир, гарцуя на своём вороном начал раздавать указания. — Остальные — со мной. В Советском щас тоже никого, полные телеги добра упрём! У-А-А-А-А-А!!!
— У-А-А-А-А-А!!! — Хор всадников ответил ему победным воплем. Разделившись пополам, они поскакали галопом туда, откуда притопали их конкуренты.
Теперь и мне с бессознательной Алиной на руках предстояло выбраться из этого филиала ада на земле…
Глава 8
Над пропастью не ржи
О том, чтобы покинуть здание через дверь, не могло иди и речи. Мебель-то сейчас прогорит. А вот разбирать завал из трупов — как-то совсем не хотелось. Те жоры, которые первыми добрались до горящего сала, были уже мертвы. Разодранные щепками опалённые лица взирали в пространство пустыми дырками — глаза полопались и вытекли от огня. Их сородичи, опоздавшие на пир, но продравшиеся сквозь строй «советских» и «степновских», теперь толкались в узком проходе. Жадно обгладывая обгоревшие конечности и лица мёртвых товарищей, они что-то удовлетворённо бормотали. Похоже, сюда сбежались уже все, кто смог почуять запах горелого жира и мяса.