Выстрелы со стороны домов продолжались. Кого-то из тех, кто прятался от взрыва за машинами, они ещё не добили.
Механ в это время уже поднялся на четвереньки, подобрал фуражку и быстро пополз к фургону. Раскуроченная легковушка, стоявшая между внедорожником и «буханкой» ещё защищала его от попаданий со стороны жилого комплекса.
Но для меня он был открыт. И следующий выстрел карабина его достал. Фонтанчик крови брызнул из правой ноги и командир Лётки снова распластался пузом на земле. И опять даже не оглянулся. А лишь продолжил упрямо ползти вперёд по-пластунски, подволакивая правую ногу, оставлявшую теперь за собой ручеек крови. А я снова начал лихорадочно возиться с клинящим кривым затвором.
Лупоглазый «Уазик» слегка раскачивался от попаданийсо стороны домов — наверное, стрелки засевшие в жилом здании, пытались достать водителя, оставшегося в машине, через лобовое стекло. Скорее всего, неудачно — если фургон и правда был бронирован, то на таком расстоянии автоматы должны были оставлять в стекле только трещины.
В подтверждение моих мыслей зелёный фургон завёлся, выплюнув клубы сизого дыма из-под задних дверей. Одна из которых тут же распахнулась, пропуская внутрь цепляющегося за бампер Механа. И кто-то начал помогать ему залезть внутрь
Стрелки над воротами, очевидно, тоже словившие свою долю осколков, наконец-то, открыли огонь. Командир кадетов и тут формально оставался верен данному слову — ведь с его стороны стрелять начали далеко не первыми. Однако, на таком расстоянии эффективность укороченных «Калашниковых» в детских руках оставляла желать лучшего. Асфальт вокруг заползающего в кузов командира Лётки взлетел многочисленными фонтанчиками, зазвенели рикошеты и загремели попадания в кузов броневика. Но в самого Механа так никто и не попадал.
Зато прямо над вползающими внутрь ногами всё-таки вылетели два фонтанчика крови от попаданий в корпус. И из кузова на землю повалился оператор пушки
К тому времени, пока я справился с затвором, Механ уже полностью втащил раненые ноги за открытую дверцу. И почти сразу после этого по пустырю прокатился гром очереди двадцать третьего калибра.
Выплёвывая десятки снарядов за секунду с оглушительным треском, сливающимся просто в какое-то гудение, спаренные стволы «гоши» мгновенно превратил ворота в пыльную труху, раскидав обрывки стальных листов и балок на всём расстоянии от забора до корпусов детской больницы. Качнувшийся от отдачи фургон присел на передних колёсах, тем самым задрав стволы орудия выше. И продолжение очереди разрубило пополам помост с охраной.
Ни стальные щиты с бойницами, ни, тем более, доски и фанера, не выдержали напора свинцового шторма. Щепки и деревянная пыль смешались с брызнувшей кровью из разорванных тел стрелков, стоявших в центре помоста. Оторванные конечности и куски торсов также раскидало по всему двору, следом за фрагментами ворот. А пролетавшие без всякого сопротивления снаряды выбили на ближайшем к воротам здании дыру в человеческий рост.
Прервавшись на миг, пушка снова опустилась прямо. Из открытых дверей качнувшегося обратно фургона со звоном посыпались десятки дымящихся гильз — каждая размером с ладонь. И, как только вибрация рессор погасла, пушка снова грохнула, разорвав на части ещё несколько детских тел, упавших в пролом сверху, с обрушившихся сторожевых вышек.
Некоторые кадеты при падении уцепились за края разрушенного помоста — таким везунчикам свинцовый ураган оторвал только ноги. Разжав пальцы, они плюхнулись вниз на обломки ворот и фрагменты тел товарищей, стеная от ужаса и боли.
Кит, Екатерина и ещё несколько стрелков, стоявших по краям укрепления, цепляясь за борта вышек, сейчас медленно падали на этих несчастных сверху. Вместе с остатками строений, медленно со скрипом складывающимися внутрь пролома.
Пушка снова замолчала, покачивая стволами вместе с корпусом фургона. Может быть, патроны уже кончились. А может быть Механ поджидал момент, когда в проломе снова окажутся живые. Только водопад из стреляных гильз продолжал с мелодичным звоном сыпаться из кузова «буханки» на асфальт. Стрельба из жилых зданий прекратилась — все цели, доступные стрелкам из их укрытий, были уже нейтрализованы. Кроме смертоносного зелёного автомобиля.
Я оттолкнулся от земли и вскочил на ноги. Спотыкаясь о фрагменты тел и скользя на кишках Вована, побежал к приоткрытым дверцам фургона. Стремясь, во что бы то ни стало, не дать командиру «лётчиков» снова нажать на гашетку тогда, когда в пыльном проломе окажутся уцелевшие бойцы с падающей вышки.
Со стороны жилых высоток к броневику тоже побежали детские фигуры в чёрных бушлатиках. Очевидно, с такой же целью — как можно быстрее прикончить выживших в нём «лётчиков».
Водитель фургона, заметив такой расклад, не стал испытывать удачу и ждать автоматных очередей в лобовое стекло с близкого расстояния. Стукнув коробкой передач, он тронулся места, поворачивая к выезду из пространства пустыря. И этим манёвром он сейчас разворачивал открытые задние двери «буханки» прямо на меня.
Бухнувшись пузом на землю, я ещё успел заметить злобный оскал Механа, сидящего позади спаренных стволов, развернувшихся мне в лицо. И внутрь кузова выстрелил уже вслепую — всё заволокло пороховыми газами, снова с грохочущим гулом вырвавшимися из пушки в нескольких метрах от меня. Голову и плечи ударило и обожгло стеной раскалённого воздуха, раздвигаемого взрывами ураганных выстрелов со скоростью в пятьдесят снарядов за секунду.
Третья очередь была самой короткой. Пролетевший надо мной рой пуль — каждая больше дюйма в диаметре — врезался в забор слева от ворот и превратил его в бесполезное решето. Также окутав там всё вокруг кирпичной пылью.
Развернувшись, фургон дал по газам и, оставляя за собой шлейф из просыпающихся латунных гильз, сизых выхлопов и порохового дыма, быстро двинулся к выезду. Пули подбегающих от высоток стрелков лишь оставляли царапины на краске и выбивали из кузова снопы искр. Разлохмаченные попаданиями пулестойкие шины продолжали упрямо выполнять свою работу, цепляясь за землю и увлекая автомобиль прочь с пустыря всеми четырьмя ведущими колёсами. Задние двери захлопнулись прямо перед тем, как кадеты получили возможность стрелять удаляющемуся транспорту в корму.
Последний патрон из моего карабина тоже лишь бессильно высек искры на бронированных дверях.
Что ж… По крайней мере, теперь осада наверняка была снята. Остатки трёх банд может ещё и были достаточно многочисленны. Но ждать от них совместных согласованных действий без своих главарей, очевидно, было не нужно.
Вероятнее всего, капроновцы сейчас бросятся заново выяснять — кто из них теперь самый умный и красивый.
Остатки армейской выучки у центровых, возможно, приведут к более быстрому выстраиванию новой иерархии. Но о продолжении осады сейчас никто из старших точно думать не будет. Ведь пока будешь тут воевать — остальные быстренько подомнут под себя ресурсы на речном вокзале и крытом рынке.
А «лётчики», понёсшие из-за моих ночных приключений наибольший урон, сейчас отправятся обратно на авиабазу зализывать раны. Хватит ли у Механа авторитета, чтобы удержаться у власти после сегодняшнего отступления?
Но и кадетскому корпусу сегодня тоже от него неплохо досталось… Побед без потерь не бывает.
Отбросив испорченный опустевший карабин, я попытался подняться и оглядеться, чтобы оценить масштаб трагедии. Но тут же на подгибающихся ногах сел обратно на землю. В голову ударило давление, к горлу подступил комок. О том, чтобы принять вертикальное положение пока речи идти не могло. Тело не слушалось. В ушах всё ещё стоял звон от близкого грохота пушки. Похоже, что огнём выстрелов мне спалило брови и успевшие отрасти волосы. Голова как будто вращалась, а взгляд постоянно терял фокус… Стена щербатого асфальта вдруг поднялась и больно ударила меня в затылок. А нет, это я просто упал на спину…
Последним усилием воли я повернул голову в сторону, чтобы не захлебнуться рвотой, когда потеряю сознание. И тут увидел подбегающие со стороны разваленных ворот знакомые ботиночки. И как только она не падает на этой ходящей ходуном поверхности…