Прячась на полу кабины, со своего места я видел только верхние этажи зданий этого комплекса. «Зелень, овощи, цветы — для здоровья, красоты!» — бодрый, но порядочно выцветший слоган встретил меня на корпусе справа от въезда. Чуть подальше располагалось большое складское помещение, судя по всему, окружённое ржавыми остовами сгоревших фур. Когда-то этот агрокомбинат снабжал столицу и её окрестности обозначенными на рекламном плакате растительными товарами. Потом в январе все складские запасы почти сразу сожрали заражённые. А погасшие теплицы с мёрзлыми недозревшими огурцами и помидорами разграбили местные выжившие, как только достаточно проголодались. И позарились даже на такие заиндевевшие витамины. В процессе ограбления более удачливые мародёры основательно удобрили гигантские плантации телами менее хватких сборщиков урожая. Совсем рядом располагались густонаселённые жилые массивы Новой Москвы. И недостатка в желающих поживиться свежезамороженной зеленью не было.
С тех пор, насколько мне было известно, агрокомбинат пустовал. Те, кто мог сообразить, как на самом деле полезны местные запасы удобрений и угля в котельной, обогревавшей теплицы, помирали одними из первых. Но главарь варщиков, судя по тому количеству пороха, которым они когда-то располагали, прекрасно знал его состав. И то, в каких пропорциях там используется селитра из удобрений и угольная пыль из закромов котельной. Оставалось только набрать целлюлозы по никому ненужным книжным магазинам и библиотекам.
Но сейчас я собирался поставить на карту другой функционал этого комплекса, ради которого мой противник тут обосновался...
Чуть приподнявшись, я краем глаза заметил, как из входа в лабораторию выбежало несколько вооружённых парней. Насколько я мог разглядеть — это отнюдь не винтовые торчки. Спокойные глаза не бегают. Без темноты вокруг переносиц. Из носа не течёт. Не дёргаются. Хотя нервничают, конечно.
Нет. Это не нарки. Судя по раскрашенным доспехам — остатки королевского воинства, быстро смекнувшие, с кем теперь нужно быть заодно, если хочешь выжить в огне разгорающегося восстания. И ещё вместе со своим новым командиром они наверняка надеются прожить дольше отметки совершеннолетия... Вот это мы сейчас и выясним.
— Руки! — Щелчок взводимого затвора аргументировал приказ, когда Юрок заглушил двигатель и шагнул из кабины фургона наружу.
— Напомни им, что пока я не увижу голову Шутника, лекарства девчонка не получит. — Еле слышно прохрипела радиостанция, прикреплённая к ремню старшего охранника лаборатории. Знакомым суховатым голосом Хайзенберга. — Пусть пока отдаст ключи от машины.
— Ключи! — Повторил приказ пацан с взведённым автоматом.
— Они у меня вот тут... Сейчас достану... — Юрок показал на куртку и медленно вытянул связку из левого бокового кармана небольшой игрушечный пульт. — А нет... Сорян, ключи в другом кармане. Тут у меня детонатор. И если я сейчас отпущу кнопку... То ключи вам уже не понадобятся...
— Какого хера... — Немного растеряно пробормотал охранник, но быстро собрался и щёлкнул рацией. — Хайз, ты слышал? Чё делать?
Значит он точно здесь. Где-то совсем рядом.
— Спокуха, голова тоже здесь! — Я выпрыгнул из кабины следом за водителем, раскинув руки в театральном жесте. — Но пока что в комплекте с остальным Шутником! И теперь, когда я могу быть уверен, что сразу стрелять вы не станете, мы немного побеседуем. А то от машины, груза ништяков и столь нужного тебе ингредиента уже ничего не останется, Хайзенберг.
Юрок угрюмо кивнул, подтверждая мои слова и продолжая крепко сжимать пульт в кулаке.
На несколько секунд повисла тишина, нарушаемая только шумом ветра в кронах располагавшейся неподалёку рощи. Наконец рация на поясе пацана захрипела:
— Знаешь, клоун... Я сейчас даже тебе ненадолго поверю. Чисто для прикола. Ты же тот ещё кретин, как я уже понял... И вполне способен на такую херню... Я вот только думаю... Так ли ценен для меня этот автобус и запас метиламина... Или может я всё таки предпочту посмотреть, как тебя разносит на куски твой собственный малолетний дружок... Прямо даже не знаю. Всё такое вкусное...
Отлично. Он нас не только слышит, но и видит. Значит, рано или поздно с позиции его сможет увидеть и Света со своей верной СВД. Но если бы всё было так просто, мы бы тебя уже давно пристрелили...
— Тогда подумай ещё совсем немного. Когда я говорил про ингредиент, я имел в виду совсем не метиламин. Я имел в виду кое-что гораздо более ценное. То, без чего у тебя никогда не получится синтезировать тот препарат, над которым ты работаешь прямо сейчас. Точнее... Имел в виду не кое-что, а кое-кого. — Я повернулся и крикнул через кабину внутрь салона. — Выводи!
Дом на колёсах заметно качнулся, когда следом за Дестроем с порога жилого отсека на землю медленно шагнул мрачный здоровяк в чёрном брезентовом плаще с глубоким капюшоном. После того, как Кир очнулся, эту халабуду ему выдала Алина. Уж не знаю, зачем. Хотя, последний день августа, конечно, выдался прохладным, и такая одёжка пришлась весьма по погоде. Хоть и была основательно потрёпана. Как будто её кто-то грыз...
Выпрямившись, угрюмый гигант звякнул цепью наручников, сделал ещё шаг за поводырём и равнодушно уставился из-под капюшона в пространство типичным «взглядом на две тысячи ярдов». Совершенно отсутствующим взглядом обыкновенного тупого жоры.
— Знакомься, Хайзенберг. — Я легонько ткнул в фигуру в плаще забинтованным пальцем. — Это Чёрный Жора.
Снова несколько секунд тишины. За которые я успел заметить целую гамму эмоций на лицах бывших «рыцарей». От озадаченности до вспышки ужаса. И теперь, судя по бегающим глазам, они пытались понять, почему легендарный мрачный жнец так спокоен. И не пытается поменять им руки и ноги местами.
— А как по мне, так это просто какой-то тухлый бомжара. — Прохрипел динамик рации. — Разве не Чёрного Жору вы пришили там, неделю назад возле Раменского?
— И да и нет. Та версия, понимаешь ли, меня совсем не слушалась. А этот — вполне спокойно подчиняется, как видишь. Но только мне. — Я повернулся к здоровяку. — На колени.
Тот послушно опустился вниз, когда Дестрой шагнул чуть в сторону и отпустил наручники.
— Встать.
Приказ снова был исполнен.
— Подпрыгни.
И снова Чёрный Жора покорно выполнил просьбу, невысоко подскочив на месте. Всё с тем же безразличным выражением на угрюмом лице.
— Ну надо же... Я бы прям похлопал. — В голосе из рации угадывалась улыбка. — Только теперь я склоняюсь к тому, чтобы на всякий случай разнести вместе с тобой на части ещё и этого кретина.
— Тогда повторюсь. В этом случае у тебя точно не получится тиражировать «Антижорин». И не получится снова стать местным... Богом. Как ты там, помнится, хотел... Ведь это вещество куда ценнее кустарного мета, сам понимаешь. — Последние слова я проговорил, глядя в лицо старшему охраннику. Судя по его выражению, он прекрасно понимал, о чём речь. И точно рассчитывал получить свою дозу лекарства в случае успеха. Вот почему они ему так верны. Вовсе не из-за лишней понюшки наркотика. — Кровь Чёрного Жоры. Вот то, чего тебе всё это время не хватало.
После недолгой паузы динамик снова зашуршал:
— А почему ты думаешь, что у меня не получается синтез? Всегда ты меня недооценивал, Шутник. И это всегда выходило тебе боком... Или другим...
Я покачал головой и постарался ответить усталым тоном, словно в десятый раз повторяя урок нерадивому ученику:
— Ну я же сказал — без крови Чёрного Жоры никакого «Антижорина» сделать нельзя... Это, так сказать, научный факт, с которым тебе придётся смириться. — Пожав плечами, я примиряюще развёл руки в стороны и показал открытые ладони. — Но хорошо, хорошо... Допустим, ты у нас чёртов гений и совершил невозможное... Тогда какого хрена ты до сих пор делаешь в этом гадюшнике, который простреливается со всех сторон? Какого хрена ты вообще со мной разговариваешь и всё ещё надеешься получить свой фургон вместе со всем барахлом? А?! Давай не блефуй, старик. У тебя это всегда плохо получалось.