— Э-э-э… убиться? — какие-то стоны охрипшего получились, даже разочаровалась в правителе. Психика-то слабая. Свеже-воскрешенный зомби и то устойчивей к стрессу будет.
— Всечувствующие с вами, Ваше Величество! Упиться! — выкрутилась я, — ох и алкаш этот растущий организм на моей шее. Не представляете! Он иной раз так упьется, что я час еще с головной болью хожу.
— А вы-то с чего? — удивился заложник.
— Так за компанию, чтоб у него одного не болела!
Темень! Что несу?!
— Даже так. А причем тут песни? — как-то странно сощурился наш монарх. Жаль, что меня понесло от недосыпа и отпустившего напряжения.
— Так я ему напеваю. Он упокаивается… тьфу, успокаивается. А потом, гад такой, розовый, снова ка-а-ак убьется…
— Упьется, — поправили меня.
— Ну да. Вот у меня голова и болит. Петь то после каждого убивания приходится.
— Упивания, — снова исправил меня Альхерт.
— Упивания-упивания! Могла бы упить эту пернатую сволочь, так уже так бы упила, чтоб больше не смог упиваться!
— Бутылки бы все спрятали.
— Ага, так этот изверг и веточкой упиться может и камешком! Не-е-е, тут надо так упить, чтоб на всю жизнь упился.
— Так у него неограниченный доступ к огненной воде? — почему-то голос был чуть тоньше, чем прежде и гораздо оживленнее.
— Да! А я о чем! Огненный гад! Возьмет, сгорит, а потом по новой упьется! Сколько не старайся его упить окончательно, он возвращается! — от возмущения начала захлебываться слюной. Даже жестикулировала страстно так. И только заметив стальной блеск лезвия в воздухе, что хвостиком двигался за моей рукой, осознала, что монарх-то свободен.
— Бедненькая, как же вам тяжело с этим пьяницей беспробудным. Давайте, я вас пожалею, — меня обняли, попутно ссадив с себя. Так как я все еще недоуменно разглядывала поднятые на уровне груди собственные руки, сопротивления король не встретил.
Почему я не могу понять, что не так с моими руками? Что не так с языком и головой? Мысли текут вялым потоком, лениво выдавая запоздалую информацию: «Меня провели!».
— Т-тварь! — прошипела, еле двигая челюстью.
— Точно, милая. Самая настоящая тварь, раз пьет беспросветно, — укачивал как маленькую в своих крепких объятиях.
— Т-ты т-твар-р-рь!
— О! Уже разум прояснился. Вот только тело не слушается, да милая? — издевается, — тяжело тебе слова даются. Но ничего, к утру пройдет, опасная моя.
— Яд-д-д? — из последних сил выдавила из себя догадку.
— Он самый. Зря ты позволила мне поцеловать себя. Я, знаешь ли, не первой любовницей атакован. Моя охрана постоянно находится в покоях. Что бы я им ни говорил, как ни угрожал, они с места не сдвинутся. Научены. У них четкий приказ: не покидать своего короля ни при каких обстоятельствах, — я всхлипнула, осознавая, как ошиблась, — а яд, это еще одна предосторожность. Видишь ли, еще не одна убийца не удержалась от поцелуя со мной, — он самодовольно улыбнулся, приподнимая мой подбородок указательным пальцем, — вы, женщины, любопытны и податливы на ласку. Будь ты простой проституткой, я бы дал тебе бокал вина с противоядием, и ты даже не поняла бы, что тебя отравили ранее.
— Й… м-м-м… д-д… — язык уже совсем отказывался ворочаться, только слегка дергаясь от моих потуг что-то сказать.
— Что за яд? — правильно поняв мои мычания, Альхерт положил обездвиженное тело на кровать и навис надо мной, опираясь на локти, — смесь сон-травы и дурман-травы. Как оказалось, такая настойка имеет интересное воздействие на организм. Сначала жертву клонит в сон, а разум мутится, потом мысли становятся кристально чистыми, но тело теряет способность двигаться самостоятельно. Через пару вар наступает полный паралич, но временный. Не надо на меня так грозно смотреть. Каждый приспосабливается, как может. Я вот уже десять весен пью эту настойку дважды в день. Она впиталась в кровь и слюну. Удобно, не правда ли? Как видишь, Его Величество ядовит, и ты испытала это на своей шкуре.
Я собрала все свои силы и выплеснула их в слова.
— Ты ду-дурачил меня! — получилось даже чуть приподнять голову с подушки.
— Не порядок, — нахмурился правитель Марона, — должна как минимум до утра быть живым трупом, — и, не спрашивая моего разрешения, меня снова поцеловали. Жадно, властно и как-то отчаянно.
— Жаль, — прошептал король, слегка надавливая большим пальцем на мою нижнюю губу, открывая тем самым путь к более интимному поцелую, — жаль, что ты убийца. Ты понравилась мне, императрица севера. Я даже рискнул вызвать гнев супруги. Как жаль, что ты не оправдала мои надежды.
Он медленно провел языком по верхней губе, задел уголок и скользнул в глубину. Прикосновения были нежными и в то же время жадными. Альхерт ласкал кончиком своего языка мой неподвижный и пробегался по моим зубам, касаясь внутренней стороны губ. Правитель точно знал, как сводить с ума поцелуями.
— Да, я играл, — он отпустил мои губы, но ненадолго, перемежая поцелуи со словами, — когда же ты стала серьезной в намерении убить меня, я сменил тактику, стал нервным и чуточку испуганным. Это и погубило тебя. Ты поверила, что правитель Марона настолько низок, что покажет свой страх. Два десятка воинов скрывались в тени. Дюжина луков были направлены точно в твое горячее сердце. Мне не хотелось убивать тебя. Вот почему я всячески уводил тебя от мысли о моем горле и остром лезвии, что впивалось в него. Легко далось решение отравить тебя.
Легкое касание к припухшим губам и король отпускает меня.
— Я не тварь, милая. Я не пал так низко.
Он медленно поднялся с кровати, накинул снятый ранее парадный камзол и направился к выходу.
— В темницу и допросить, — крикнул в пустоту и, не оборачиваясь, покинул спальню. Но последнее слово осталось за мной.
— Прости, головокружительный наркотик, но я ядами тоже балуюсь, — твердым, ровным голосом произнесла в спину монарху.
Всего миг на осознание, и его хватает, чтобы рвануть в открытое окно, в столь желанные объятья.
[1] Nut-se — связать ег
ГЛАВА 11: Друг? Враг?
ГЛАВА 11: Друг? Враг?
— Су, ты вообще можешь хотя бы повисеть без приключений? — шипел мой вислоухий спаситель, поддерживая мое, местами обмякшее тельце на весу.
— Могу, — твердо заверила в своей способности поболтаться на страховке самостоятельно. К слову, этаж-то шестой, не ниже.
— Вот и славно. Я сейчас тебя отпущу на ван, создам шит и снова подхвачу. Всевышних ради, не пытайся спуститься сама! У тебя сейчас конечности отказывают с разной периодичностью. Еще хряпнишься оземь. Мне только трупа банши и не хватало для завершения этого великолепного дня!
Я обиделась. Вот правда обиделась. Как будто от меня одни проблемы и ни капли помощи. Дал бы мне отдельную страховку, я бы ему такой мастер класс по скоростному снижению показала! Так нет же, мы пострадавшие, беспомощные и бесполезные. Не положена балласту отдельная страховка и кошки! Ушастый жлоб!
— Я, между прочим, идеально осуществила побег! — буркнула разобиженная банши.
— Точно, — плетя щит, о который уже десятка два стрел разбилось, ехидничал эльф, — грациозно рванула к окну, застав противника врасплох, избежала трех стрел, вот только споткнулась о подоконник и вывалилась как мешок с дерь… с отходами за стену. Радуйся, что я был в кошках и смог резко откинуться назад и поймать тебя, удерживаясь лишь ногами. Как не вывернул щиколотки, до сих пор поражаюсь. Ты, малышка, отнюдь не пушинка.
— Ах, так! Тогда нечего было вообще лезть спасать! Я и сама сбежала бы!
— Ага, из темницы, после пыток и почти обездвиженная. Ты не говорила мне, что желаешь выбраться из дворца вперед ногами. Знал бы, не стал спасать.
— Вислоухий черт! — выкрикнула я.
С вар эхо носило мой раздраженный ор по всей округе, а потом все смолкло. Только одинокое потрескивание щита от случайных стрел, что разбивались о серебряную поверхность, так и не доходя до цели.