— Не думаю, что орки ночью плели тебе косы. Как-то не в их это стиле, по ночам, да еще втихушку, — но зверобратец меня уже не слышал. Он пытался расплести это очень талантливо исполненное «безобразие», как назвал его кельпи.

— Дана! — взвизгнул позади мальчишеский голос, — меня прокляли! Меня оплели сетями смерти!

И это дите резко выскочило из кустов, громогласно оглашая всю поляну, как сильно его прокляли. Мы же спокойно ждали пока мелкий успокоится и перестанет мельтешить. Увы, успокаиваться кельпи не спешил. Наоборот, он выхватил нож у меня из сапога и уже примеривался, как коротко придется остричь гриву, чтобы избавиться от проклятья полностью.

— Стоять! — заорала я.

Кайа так и застыл с ножом у самой макушки. Этак он имеет все шансы стать лысым. Я шустро подскочила к мальчишке и выхватила нож у него из рук.

— Дурень свежего разлива! Никто тебя не проклинал, истерик мелкий.

Кайа отмер и с надеждой уставился на меня.

— Правда, не прокляли? — я кивнула.

— Кому-нибудь сегодня снились кошмары? — я окинула всех взглядом. Да уж, глупый вопрос. После вчерашнего кошмары снились всем.

— Ты думаешь это они?

— Линкетти? Да, думаю, они, — подтвердила я подозрения феникса, — Кайа, не смей расплетать плетение или обрезать волосы — заболеешь. То же и тебя касается, — я уставилась на рвущего с остервенением свои волосы Палана.

— И что делать? — раздраженно воскликнул кельпи, но руки от волос отнял.

— Ничего, вы понравились линкетти. Радуйтесь, если бы нет, они бы вас методично начали изводить.

— Но я не хочу ходить таким, — надулся мелкий.

— Такое расплести без последствий для вас под силу только плетунье.

— Но они только у орков водятся! — ужаснулись кельпи.

— Неа, еще у горных троллей и гоблинов. Шаманство — их конек. Вернемся, сразу найдем вам хорошую плетунью, — постаралась утихомирить разошедшихся ребят.

— Алкай, как тебе спалось? — с еле скрываемым шкурным интересом, осведомилась я. Ведь линкетти могли прицепиться к кому-то конкретно, либо ко всем сразу. Творить кошмары их стихия. И если огонек попал под их влияние, с его помощью нечисть и отгоним.

— Плохо, красавица. Мало того, что эти два бугая шумели, так еще и ужасы всякие виделись, — еще не понимая масштаб своего попаданства, сознался оборотень.

— Отлично! Вот ты и будешь отпугивать от нас линкетти. Понадеемся, что это всего один линкетто. Хотя в этом я сомневаюсь, — и я отправилась спать до самого вечера. Благо, время для этого было.

— Эм, красавица, а ты уверена, что это отпугнет линкетти? — жалобно взирая на меня, уже в сотый раз спрашивал огонек.

— Еще как. Они ведь эстеты, любители порядка и не терпят откровенного неряшества и бескультурья.

— А не перебор с бескультурьем? — вступился за оборотня Ласкан. Алкай тут же энергично закивал головой, поддерживая птичку.

— Хочешь к нему?

— А что? Я думаю, сработает, — исправился розовый и скоренько отбежал от меня подальше.

— Конечно, сработает. Все! Закончили болтать. Алкай, делай все, как я сказала, и не волнуйся. Мы тут рядом будем за всем наблюдать.

— Лучше бы у моего позора не было свидетелей, — рыкнул огонек, когда я уже отошла. Думал, не услышу. Зря.

Прошло два вата, а эти ликановы линкетти никак не хотели показываться. Я уже потиху начала звереть. Широ и Атар давно дрыхли. Их обоих не интересовали пакостники. А эльф вообще почти со мной не разговаривал и избегал. Оно и понятно, не хотел конфликтов. Так что бдели только я, Ласкан, Алкай и кельпи. У кельпи были к линкетти счеты. Ласкану просто интересно, а у Алкая не было выбора.

— Там!

— Тш-ш-ш, — я приложила палец к губам, призывая Кайю говорить тише, — что там?

— Там кусты шевелятся.

— Молодец, гений. Они, если ты не заметил, уже ват от ветра шевелятся.

— Да нет, которые за Алкаем шевелятся, — и мелкий указал пальцем за спину сидящему на земле оборотню.

— И вправду странно шевелятся, — протер глаза Ласкан.

— Дана, ты прости, но я себя идиотом чувствую, — не выдержал огонек. Его голос разнесся по всей поляне, а кусты позади подозрительно замерли.

— Тише ты! — попыталась урезонить уставшего оборотня.

— Да какой тише, нет здесь никого, — продолжила психовать приманка, — вот скажи мне, красавица, почему именно бутерброд с колбасой?

— Потому что с сыром не было! — рыкнула в ответ я. Все равно линкетти нас уже слышали.

— Ладно бутерброд, это еще ерунда. Но зачем же мне нужду справлять прямо под кустом, да еще и жевать при этом?

— Нузьду-у-у-у? — удивился кто-то в кустах.

— Как нузьду-у-у-у?

— Как ес-с-сть? — послышалось целое возмущенное многоголосье из все тех же кустов.

— Низ-з-з-зя нузьду-у-у и ес-с-с-сть! Фьу-у-у-у! — гневался все больше самый громкий голос.

— Фьу-у-у-у! Фьу-у-у-у! — подхватили остальные.

Кусты энергично затряслись, стряхивая желтые листья, и постепенно затихли.

— Эм, они ушли? — неуверенно протянул Алкай.

— Ага, оборотень жующий бутерброд и писающий под кустом вызывает у них стойкое отвращение. Они теперь к тебе вообще никогда не подойдут, — объясняла я, попутно выбираясь из кустов напротив.

— Обаятень! Фьу-у-у-у! — возмутились где-то в отдалении. Видимо, еще не так далеко ушли.

— Вот и все. Ты теперь наш оберег от линкетти. Спишь рядом со мной, — обрадовала я огонька.

— И рядом с нами! — не остались в стороне кельпи.

— Да ладно вам, они больше не подойдут, — и я громко крикнула, чтобы самые любопытные услышали, — вы же коники оборотня, — последнее слово я произнесла протяжно и особенно громко.

— Коники обаятня?! Фьууууу! — шелест дальних кустов. Вот и самые любопытные тоже ушли.

— Будешь должна, красавица, — откусывая на ходу бутерброд, просветил меня Алкай и направился прямиком в мою палатку, — коли быть охранкой, то уж спать с удобством, — и мне ехидно подмигнули.

— Побреют тебя, — высказался Кайя, смотря в след уходящему оборотню.

— Неа, сразу шкуру снимут, — опроверг Палан.

Огонек в ответ лишь загадочно улыбнулся и залез в мою палатку. Ну что ж, теперь спать.

Глава 10

Охота

Робкий солнечный зайчик скользнул на бурый, обросший мхом кирпич. Уже больше пятидесяти весен эту полуразвалившуюся стену ветхого домика не посещает никто кроме редких лучиков света. Светлые пятнышки медленно движутся по поверхности рыхлого кирпича, то впадая в неровные углубления, то выныривая на более ровный участок стены. И все было бы точно так же, как и раньше. Солнечные лучи вновь выжигали бы цвет из некогда яркого домика, но на их пути встретилось препятствие.

Конница и пешие воины заполонили лес и поглотили своим присутствием весь свет. Темное пятно войска будто всасывало любые светлые участки, заполняя их в ответ чернотой. Обученные солдаты шли строем, не смотря на неровности почвы, а отряд карателей впереди, будто нож, разрезал полотно яркого света над лесом, рвал его в клочья не жалея.

— Мы опаздываем! — рычало чудовище, некогда бывшее герцогом.

— Они изначально были ближе к долине, garon, — пытался оправдать задержку разумный проклятый. Даже демоны тьмы не заставят его признаться, что небольшой задержкой он пытается насолить хозяину. Это единственное, что он мог себе позволить. Все же жить хотят все. А у него осталась только его проклятая жизнь. Пусть он нежить и монстр, но он жив. А после его смерти не будет ничего. Оттого и держится он за это скудное рабское существование. Гордость великого воина уже давно покинула Лаха. Но он не был бы генералом Сумеречной долины, если бы не попытался вставить палки в колеса своему врагу.

— Ускоряйтесь! — и зеленое свечение рвануло от руки некроманта к проклятому.

— Но воины не выдержат… — попытался вразумить хозяина неумерший, неистово сопротивляясь силе подчинения.