Но судя по его сдавленному шёпоту, пуля в плече жгла контуженные мягкие ткани как раскалённый уголёк.
— Держись, Юрок. Сейчас вывезем обратно к Вике. Она такую ерунду с закрытыми глазами штопает. — Я легонько похлопал парня по ноге. — Ты пил алкоголь раньше?
Он снова открыл глаза и удивлённо присмотрелся ко мне:
— Не… Ну… Пиво пробовал…
— Перед глотком сначала вдохни. А как глотнёшь… Побольше. Тогда резко выдыхай. И минут через десять боль будет потише.
Вернулся Тимур со своей немногочисленной командой и протянул мне бутылку дешёвого виски:
— Пойдёт? Я не разбираюсь… Но вроде крепкий…
— Годится. Оденьтесь пока потеплее. — Я протянул бутылку Ульяне. — Давай, угощай пациента.
Повернувшись обратно к пацанам, стягивающим одёжку с ближайших охранников примерно их комплекции, я немного понаблюдал за их движениями. Вроде не особо хромают, сильных ушибов нет. И один и другой вполне ловко дослали в магазины дробовиков найденные в карманах дачников патроны.
— Как же вы умудрились в рабстве оказаться, а, друзья степей? К оружию-то, как я посмотрю, вполне привычны.
Тимур обернулся и недовольно буркнул:
— Нас обманули. — Продолжив одеваться, он добавил. — Сказали, что в охрану возьмут. Оружие дадут. А потом в подвале заперли. И били всё время, потому что мы работать отказывались.
— Не, это потому что мы пить с ними не стали. — Канат, обрядившись в кожанку с парой пулевых отверстий на спине, оправился и выпрямился. — Сказали, что типа верить нам тогда нельзя.
— А я вам верить могу?
Тимур тоже закончил одеваться и снова недовольно пробурчал:
— Мы вам жизнь должны. Я же объяснил…
— Хорошо, если так… Я на завод сейчас пойду. Вы точно туда хотите?
Тимур замер и озадачено посмотрел в сторону распахнутых заводских ворот:
— А зачем?
— А вот ты мне и расскажи. Что я там найду?
Он задумался и оглянулся на собрата по вере. И то пришёл к товарищу на помощь:
— Там смена охраны рынка живёт… Жила… — Казах покосился на трупы дачников, раскиданные по проезжей части пулемётной очередью. — И там нас в подвале держали. Пока продать не решили.
— В подвале? Может в бомбоубежище?
— Не… — Канат покачал головой, закинув дробовик на плечо и показав готовность к действиям. — Но я видел — там рядом дверь такая тяжёлая, когда мимо вели. Закрытая. И вся покоцанная.
— Да, я тоже видел. — Согласно кивнул Тимур. — Они её вроде даже взорвать чем-то пытались, но так и не смогли.
— Ну на то оно и бомбоубежище, что так просто не взорвёшь. Показать сможете?
Бойцы одновременно кивнули.
Я повернулся обратно в машину, где раненый кадет уже, похоже почуял эффект опьянения. Лёжа на мягких бёдрах девчонки, раскрасневшийся боец прикрыл глаза, а рот продолжал растягиваться в лёгкой улыбке. Жить будет.
— Всё, двигайте. Лучше всего по новой дороге, по Шехурдина. От Сенного сворачивайте и до Вольской. По ней спускайтесь до больницы. — Я осмотрел всех, кто сидел в кабине и остановил взгляд на девчонке. — Знаешь такую дорогу?
Ульяна, опрокинув пару глотков из бутылки и в себя тоже, даже не поморщилась. И решительно кивнула в ответ. Огонь-девка.
Я захлопнул дверь и багажник. И проводил взглядом плавно удаляющийся внедорожник.
— А мы обратно на чём? — Слева послышался голосок Алины. — Пешком, наверное, опасно. После всего этого…
Она развела руки в стороны, растянув и без того полупрозрачный свитерок.
— Найдём. В крайнем случае, доберёмся обратно до центрального убежища по тоннелям. А от него до больницы теперь безопасно можно по поверхности прогуляться. Там патрули кадетские теперь порядок наводят. — Я покосился на её хрупкую фигурку, просвечивающую через вязку. — Ты бы тоже куртку накинула, что ли… Вон, смотри, неплохая кожаночка. Как раз на тебя.
Пока девчонка стягивала с убитого дачника приглянувшуюся мне куртку, я обратился к своим новым союзникам:
— И много там охраны нас ждёт? Или все уже тут? — Осмотрев поле боя, я проводил взглядом спасённых вольноотпущенников, спешно разбредающихся по ближайшим дворам и с опаской оглядывающихся на нас.
— Есть ещё. Но они в студгородке живут, там, на Технической. — Канат показал в сторону дорожной развязки неподалёку.
— Да, знаю… Значит, скоро тут будут. Нашу пальбу там слышно было. Пошли тогда.
— А она что, с нами? — Тимур недоумевающе и с лёгким презрением покосился на девочку, пытавшуюся сейчас справиться с тугой молнией на мотоциклетной куртке. Расслышав его вопрос и интонацию, Алина в ответ мгновенно ужалила незадачливого паренька острым взглядом сощуренных глазёнок.
— Ты, боец, только не обижайся. Но таких, как вы, она на завтрак ест. — Перезарядив пару АПС, когда-то принадлежавших командиру «Лётки», я снова сунул их за спину и подмигнул гордо заулыбавшейся девчонке. — Мы с ней в ад и обратно ходили. И не раз. Так что да, она с нами.
Тимур и Канат недоумевающе переглянулись и, спешно зашагав рядом с нами к заводским воротам, посмотрели на Алину уже с несколько бо́льшим почтением.
Достигнув распахнутых створок, я взял автомат на изготовку и обернулся к парням:
— Чё-куда?
— Вон тот корпус. Там заводоуправление было. Офисы, мебель норм. В них охрана спала. И бухала. — Канат указал на ближайшее многоэтажное здание с большим рекламным баннером на фасаде. Выцветшее полотно в три этажа высотой изображало современный истребитель, заходящий на вираж вокруг надписи про то, что качество продукции завода проверено временем. Я не совсем понимал, при чём именно в рекламе завода холодильников истребитель. Но на задворках памяти всплыла информация о том, что здесь когда-то делали ещё и какие-то микросхемы для боевой авиации. Покопаться бы в местных архивах тщательнее… Но времени нет.
— Эта дверь, про которую говорили, там?
— Ага, в цокольном этаже. — Канат тоже снял с плеча дробовик. — А вам прямо в бомбоубежище надо? А зачем? Там же закрыто…
— А я слово заветное знаю… — Я пока что не настолько доверял этим парням, чтобы выкладывать всю подноготную нашей миссии. — Вы мне лучше скажите, где ружья держать научились?
— Отцы на охоту возили… — Тимур тоже снял оружие с плеча.
Быстро преодолев расстояние от ворот до входа в заводоуправление, мы не встретили признаков того, что здесь остались резервы охраны дачников. Похоже, что на шум бунта действительно сбежалась вся смена.
Внутри проходной тоже не было ничего необычного — грязь, мусор, разорение, тлен. Прижимаясь к стенам и углам, мы преодолели посты вахтёров и оказались перед лестницей, ведущей как вверх, так и вниз.
— Туда. — Канат указал стволом на пролёт, уходивший в темноту цокольного этажа. И уже через минуту мы добежали по коридору до другого спуска, ведущего в тупик с массивной металлической дверью.
Фонарики высветили на поверхности двери множество царапин и дырок — Дачники действительно неоднократно пытались вскрыть бомбоубежище резаками, свёрлами, выстрелами и даже какой-то взрывчаткой. Но, судя по всему — безрезультатно.
Тяжёлый ключ с длинными бороздками по четырём сторонам вокруг штыря, вошёл в исцарапанную скважину на удивление легко.
— Сезам, откройся! — Я провернул ключ под озадаченное молчание пацанов и мелодичное хихиканье девочки. Ну хоть кто-то в детстве такие же сказки читал…
Глубокое и гулкое лязганье отразилось на бетонных стенах небольшим эхом. Дверь дрогнула и поддалась в ответ на нажатие, открываясь вовнутрь.
— Ф-фу-у-у-у!!! — Алина зажала нос рукавом свитера, натянутым на ладонь.
Сквозняк, дунувший на нас из щели между тяжёлой дверью и толстой стеной, потянул могильной тухлятиной…
Глава 7. Гниль
— А чего вы там вообще хотите найти? — Резкий запах гнилья из приоткрытой тяжёлой двери, похоже, малость поубавил решительность Рината. По крайней мере, дело дошло до вопросов и осторожных уточнений.
— Да я и сам не знаю. — Ухмыльнувшись, я достал аптечку из ранца, чтобы сделать ватно-марлевые повязки и сбрызнуть их антисептиком. От запаха это особо не защитит, но тухлятина хотя бы смешается с больничным душком и не будет вызывать тошноту.