— У-э-эх! — Алина скривилась. Вонь нарастала такими же темпами, как и громкость глухого ворчания, исходящего от теней позади решётки. — От них ещё хуже, чем от холодильников несёт…
Пацаны вскинули ружья к плечам и прицелились в темноту за воротами.
— Спокуха… — Я поднял ладонь, останавливая стрельбу. — Чего-то медленно идут… Давайте-ка ещё один ящик подтащим.
Пока мы пододвигали к дверям ещё один тяжёлый морозильник, вонючая толпа остановилась перед прутьями со звездами и начала присматриваться к источникам света. Просовывая руки за решётку, они ощупывали закрытые морозильные камеры и принюхивались, шумно втягивая воздух опухшими носами. А при выдохе из них то и дело вытекали или брызгали густые сопли.
Тех жор, которые подошли к воротам вплотную, мы смогли разглядеть достаточно хорошо. Обвисшая кожа на открытых участках тела у них была покрыта крупными неровными тёмными пятнами. Волосы почти у всех повылезали, свисая кое-где сальными клочьями. А мутные зрачки окружал желтоватый белок, как у людей с больной печенью.
Иногда принюхивающиеся ряды шумно глотали воздух ртом, обнажая ужасные зубы. Вообще у всех жор зубы были отнюдь не жемчужные — многомесячный жёлтый налёт, темнеющий ближе к корням — был в порядке вещей. Но у этих из гнилых дёсен торчали просто какие-то коричневые осколки. Иногда с большими промежутками.
Уже спустя несколько секунд стало очевидно, что в качестве пищи мы их явно не интересуем. Перестав принюхиваться, некоторые твари из задних рядов, похоже, развернулись и пошли назад вниз по лестнице. А некоторые с усталым выдохом развернулись спиной к стенке коридора и опустились на пол, свесив голову. И ещё я заметил, что отдельные жоры, всё ещё стоящие у решётки, иногда задерживали взгляд на девочке или на парнях — на пару секунд. Но ни один не посмотрел на меня — словно на моём месте была пустота, где совершенно не за что было зацепиться взглядом.
— Ой, фу… Смотрите… — Алина показала пальцем куда-то на уровне животов стоящих у решётки существ. — Ой… Не могу… У-эх…
И тут же отвернулась от этого зрелища сама, поморщившись и вздрогнув. Было от чего: животы тех существ, которые были одеты во что-то облегающее, заметно меняли форму. Словно внутри них что-то переползало со стороны на сторону или извивалось… И если до этого я обдумывал возможность аккуратного прохода между этими вонючими тварями, то теперь приближаться к ним совсем расхотелось.
— Похоже, тут одними только одноклеточными паразитами дело не обошлось…
И, словно в подтверждение моих слов, один из заражённых, стоявших у решётки, медленно раззявил гнилую пасть, хрипло вдохнул и вытошнил из себя длинный комок слизи прямо на крышку морозильника. Комок шлёпнулся на белую поверхность и на светлом фоне тут же стало очевидно, что это не просто слизь, а клубок каких-то белесых круглых червей. Каждый был толщиной с палец. Черви, медленно извиваясь, полезли к краю крышки и посыпались вниз на пол.
Теперь не выдержали и пацаны — замычав, они опустили оружие, отвернулись и отошли на несколько шагов. Согнувшись и схватившись за маски, они боролись с приступом тошноты.
— Это вот этих вот Кит моими антителами лечить собрался… — Задал я риторический вопрос скорее себе, чем Алине. — Жалко сфотографировать не на что. Думаю, Альфа бы его вмиг переспорила с таким свидетельством.
— Что с ними тут произошло, как думаешь? — Тоже отступив и стараясь не смотреть на омерзительное зрелище, Алина, тем не менее поддержала беседу, не без удовольствия поглядывая на обескураженных парней и замечая то, с каким любопытством они прислушивались к нам. Не совсем понимая, о чём идёт речь, но очевидно, чувствуя, что мы говорим о чём-то очень серьёзном и важном.
— Похоже на очередной вариант дальнейших мутации бактериофага. — Я подыграл ей и высветил червей на полу фонариком. Они всё ещё шевелились и, казалось, целенаправленно ползли в нашу сторону. То ли на свет, то ли ещё что-то чуяли. Но всё медленнее и медленнее.
— Из-за того что тухлого мяса тут наелись? Ой, фу… Ну фу же! — Алина не выдержала и тоже покосилась на извивающуюся в свете фонарика мерзость и тут же об этом пожалела. — Кошмар…
— Кошмар, не кошмар, а тут я идти не хочу. Даже если в этом улье ещё нет своих солдат. И тем более, если есть. Хотя, что-то не слышно…
— Это те, которые прыгают? — Алина продолжила умничать, замечая, как пацаны совсем притихли. — Может, они тут как-то по-другому…
Не дав ей договорить, сквозь негромкое ворчание притихших жор, послышался какой-то булькающий звук, с быстро нарастающей громкостью. И через пару мгновений он перерос с клокочущий вопль. Как будто кто-то рядом кричал под водой. Только во много раз громче. И бурлящий хрип резко оборвался, стало слышно грузное шлёпанье, поднимающееся по лестнице с нижнего этажа.
— Похоже, сейчас узнаем… Ну-ка назад…
Отходя от решётки ещё дальше, мы заметили, как в свете голубоватых лучей через толпу у решётки протискивается какое-то грузное тело. Снова послышался знакомый нарастающий булькающий хрип. Закончившееся вдруг резким шумным вдохом. И через миг тишины мы не только снова услышали мерзкое бурление. Но и увидели.
Над головами прижавшихся к решётке тварей вдруг взлетела струя тёмной слизи, словно кто-то выплеснул над ними ведро с помоями. Плотная субстанция окатила головы впереди стоящих и шлёпнулась на пододвинутые холодильники, разбрасывая вокруг них по полу брызги и таких же толстых белесых червей целыми гроздями.
— Кутаклашу… — Выдохнул Тимур, отшатнувшись назад так сильно, что упал бы, не поддержи его товарищ. — Что это за…
Один из жор у решётки, облитый слизью, блаженно закатил глаза и облизнулся, когда густые капли вместе с извивающимися тварями достигли его гнилого рта. А сзади его вдавила в прутья какая-то невидимая нам масса. И через секунду морозильники немного сдвинулись.
— Так… Алина, пацаны… Бегите вдоль этой стены и ищите такой же спуск около других углов. Не может он быть тут один при таких размерах. — Притихшее ворчание толпы начало нарастать и последними словами мне пришлось его перекрикивать. — Как найдёте, поморгайте мне фонариком!
— А ты? — Алина перестала пятиться и схватила меня за рукав.
— А я пока задержу это… Что бы это ни было… — Обернувшись на неё я прикрикнул сквозь растущий гул множества голосов. — Вперёд! Не тормози!
Поначалу девочка, было, глянула на меня с обидой, но тут же нахмурилась и решительно тряхнула чёлкой, давая понять, что согласна.
— Ребята, за мной! — Освещая своим фонарём путь всем троим, она вприпрыжку повела наших союзников вдоль стены, уходившей вправо, приняв на себя командование. Парни не возражали, радуясь возможности отойти от приближающейся мерзости как можно дальше.
Проводив удаляющиеся тени взглядом, я повернулся обратно к решётке, подняв оружие. Передние ряды плотно прижало к прутьям. У тех, что стояли по центру, не выдержали и с глухим хрустом сломались рёбра. Пожалуй, сейчас бы пригодился огнемёт октябрят. Нужно будет заставить Кита сделать пару опытных образцов, когда вернёмся… Если вернёмся…
— Мы вместе.
Что, блядь? Опять вы в моей голове? Пошли прочь, ублюдочные твари!!!
— Мы твоя защита.
Морозильники отодвинулись ещё на пару сантиметров после особо мощного толчка. И снова послышался булькающий хрип гнилой глотки, медленно набирающей в себя воздух.
Я сделал попытку отойти назад ещё немного. Но, сделав шаг, поднять ногу для второго уже не смог. Стопа словно прилипла к полу. Я делал всё как обычно — перенёс вес на другую ногу и дал мысленный приказ для шага. Но тело просто отказывалось повиноваться.
— Мы это ты. А ты это мы.
Руки, сжимающие оружие начали опускаться сами собой. Точно также как в тот момент, когда ты уже не можешь удерживать слишком тяжёлый груз. И мышцы расслабляются сами собой, лишённые запаса энергии, не смотря на все твои усилия — как физические, так и волевые. Меня хватило только на то, чтобы хоть немного сдвинуть указательный палец, лежащий на чувствительном спусковом крючке. И этого было достаточно для того, чтобы сквозь гул десятков ворчащих глоток бахнул выстрел. Заряд дроби врезался в холодильники, лишь немного задев прижатых к решётке тварей. И разметав по сторонам ползущих в мою сторону червей. Белесая мерзость скорчилась, пометалась в резких конвульсиях и замерла.