Остатки воды ушли в меня как в сухую землю. После этого жажда и не думала исчезать. Но язык теперь ворочался пободрей. И в затылке немного ослабла пульсирующая боль.
— А вдруг это не он был? Вдруг вообще не ответит? Валить надо... — Кусок продолжал крутиться во все стороны, усиленно потея после восстановления водного баланса.
— Да не суетись ты... Ответит, у него нет выбора. А этот чернявый щегол и полпути до их убежища не пробежал, чтобы плохие вести передать. И до темноты у нас ещё время есть. Сейчас поговорим и потом укроемся где-нибудь вон в той деревне. — Проверяя работоспособность найденного ствола и пересчитывая остаток патронов, я кивнул на крыши домиков, видневшиеся с эстакады за лесом. — Ночью нас искать не будут. Да и днём им тоже будет не до того... Увидишь. Точнее, услышишь. Отдыхай пока.
Когда я вставил полупустой магазин обратно, в динамике всё-таки затрещала статика от входящего сигнала:
— Я слушаю. — Знакомый баритон с хрипотцой благоразумно избежал ненужных вопросов, угроз, ругательств и патетических восклицаний. Похоже и правда не глуп.
Хотя из-за жажды говорить и мне не особо хотелось. Но сейчас нельзя было позволить себе такую же деловую лаконичность. Ведь прежде чем делать ставку, нужно убедиться в том, что карты на руках противника слабее моих. На кону множество жизней. И слепому шансу я никак не мог довериться.
Поэтому предстояло быть очень многословным.
— Я надеюсь, что из той норы, где ты сейчас сидишь со своими шакалами, хорошо видно это замечательное файершоу, которое я тут для вас устроил. Угадаешь с трёх раз, что же это так красиво горит синим пламенем?
Рация помолчала ещё с десяток секунд. И потом из динамика зазвучал тот самый зловещий змеиный шелест, который так напугал Хорхе:
— Переходи сразу к делу, Шутник.
Что ж, настроен серьёзно. Без лишних угроз и вопросов, не смотря на провокацию. Значит этот разговор ему нужнее, чем мне. Не зря он сам примотал сюда ещё до того, как пацаны подвезли сырьё, вопреки отработанной схеме. Ох, не зря... Ладно, попытка не пытка.
— Не проблема, я подскажу! Это, гений ты наш сумрачный, горит твой долг перед Тулой. — Я старался сохранять бодрый тон, не смотря на пересохшее горло и медленно возвращающуюся головную боль. Загустевшую от обезвоживания кровь сердце вынуждено гнать во все сосуды с усиленной мощью, повышая и без того зашкаливающее давление. — Но сегодня на самом деле твой счастливый день, Хайзенберг! Так уж получилось, что прямо за секунду до пожара с телеги упала одна бочка... Целая и непочатая. Сколько в ней... Литров сто, наверное, не меньше... Я уверен, что тебе этого хватит, дабы сварить партию необходимого объёма и качества. Уверен, что туляки ждут "лёд-девять", а не ту мутную дрянь из собачьих тоников, которая получается у тебя сейчас... Но ладно-ладно... Я тебя услышал. Сейчас расскажу, как тебе получить эту бочку.
И прежде чем рация ответила, я снова щёлкнул кнопкой передачи сигнала:
— Только на всякий случай, если вдруг сам не понял... Там, где твои гаврики сегодня нашли эту нычку... Там больше ничего нет. Всё то, что они не смогли забрать, сейчас горит точно таким же красивым синим факелом. — Чуть помедлив для должного эффекта, я продолжил. — Наверное, где-то в городе или в области можно найти ещё... Но сколько нужно времени на то, чтобы отыскать уцелевший склад с такими же реагентами? День? Два? Неделя? Я знаю, что у тебя нет столько времени. Или, всё-таки, думаешь поискать сам? А то что-то всё молчишь...
Очередной пробный шар запущен. Что же ты мне ответишь? Я прав?
— Ты перейдёшь к делу или нет? — Прошипел динамик.
Да, я прав... Другого выхода у тебя больше нет. И теперь ты будешь делать то,что я скажу. Ну что ж... Слушай и запоминай, упырь сиплый...
— Завтра в течение светового дня я выйду с тобой на связь в этом же районе. Так что далеко не уезжай. И тогда ты узнаешь, где забрать своё драгоценное сырьё... Но сразу один небольшой, но очень полезный совет... Сейчас в твою голову может закрасться идея, которая покажется весьма действенной.... Что-то вроде... — Я постарался изобразить его манеру речи, что, с учётом пересохшего горла, было легко. — «Почему бы мне не перевернуть шахматную доску и не предъявить этому наглому выскочке встречное предложение... Пусть он отдаст мне эту бочку прямо здесь и сейчас, а я — так и быть — оставлю девчонок с головой на плечах...» Да? Ты правда об этом сейчас думаешь? Да... Думаешь... Так вот зря. Если кто-то из них пострадает, мне, конечно, будет грустно, не скрою... А потом я очень разозлюсь. И, рано или поздно, прикончу тебя наиболее неприятным способом, какой только смогу придумать... Но это, конечно, только в том случае, если Тула не взыщет с вас должок пораньше. С тебя и твоих пацанов. Потому что в этом случае метиламина тебе не видать.
Последние предложения я постарался сказать как можно громче. Его подручные, которые находятся неподалёку, должны понимать, что в случае нарушения сделки, он рискует не только своей шкурой, но и их тоже. И теперь они десять раз подумают, если вдруг их босс всё-таки отдаст приказ об очередной террористической акции.
— Почему не сегодня?- После недолгой паузы последовал хриплый ответ, полный подозрения. —Я мог бы уже сегодня отдать тебе всех пленниц, раз уж они тебе так дороги, как я понял... Зачем ты тянешь время?
— Ты можешь мне не поверить... И имеешь на это все права. Но этим я хочу помочь, прежде всего, тебе и твоим подручным. Знаешь... Обычно ведь как... На такие встречи просят приходить в одиночестве и без оружия. Но это такое избитое клише... Нет. Приходите все. И оружия с собой возьмите побольше. — После этих слов Кусок стал смотреть на меня как на психа. — Потому что забрать у меня бочку будет совсем не просто... М-м-м... Нет. Не хочу портить сюрприз... Узнаешь завтра. Пока что собирай всех своих юных химиков. И эту самодельную артиллерию тоже не забудь. Точно пригодится. А сейчас я вынимаю батарейки. Так что засечь меня также, как я запеленговал твоих мотокурьеров — не получится. Не трать время. У тебя его очень мало. Отбой.
Вытащив из рации пару пальчиковых аккумуляторов, я сунул её в карман и обернулся к одноглазому пареньку:
— Последний рывок, изгой. Слезай и покатили.
— Ты правда собираешься им её отдать? — Спрыгнув с бочки и оценив расстояние до тех крыш, которые были нашей целью, пацан чуть не зарыдал. — Да нафига?! Может хотя бы сольём это дерьмо тут?
— Знаешь... Без обид, но думаю, что ты и сам понимаешь. Ты не из тех, кого следует посвящать в свои далёкие планы, Кусок.
Пацан поджал губы и насупился, тут же сморщившись от боли в раненой щеке:
— С-с-с... — Схватившись за перевязанное лицо, он покосился на оставшуюся на пальцах красноватую влагу. — Я же тебя не выдал...
— Перевязать бы тебя нормально, Нельсон... Ну да ладно. Смотри. Во-первых, завтра он должен будет лично увидеть, что метиламин ещё существует. Убедиться, что я не блефую и что тара не повреждена. Понять, что ему ещё есть за что бороться. — Толкнув тяжёлую бочку на бок, я проделал первые метры пути, не дожидаясь его помощи. — А во-вторых... Знаешь... То, что во-вторых, тебя всё-таки не касается. Давай помогай, Кутузов.
От спуска с развязки до деревни через лес вели сразу несколько тропинок. По пути пришлось побороться с торчащими из-под земли корнями, но минут через двадцать мы уже были на чердаке одного из разорённых домов, оставив поцарапанную, но целую бочку в чулане на первом этаже.
С юго-запада садившееся за горизонт солнце освещало мансарду рыжими лучами. Измождённый Кусок свалился на пыльный топчан у окна, подняв в воздух сверкающие в этих лучах пылинки:
— Лицо болит... Устал как собака... Жрать хочу...
— Утром будет тебе и завтрак и перевязка. А сейчас отдыхай. — И, пока он не успел отреагировать, я закрыл за собой дверь комнаты и подпёр её стулом.
— Эй! Не бросай меня здесь! — Пацан тут же вскочил и начал колотить в дверь. — Ты же обещал!